Накупила кое-какой мебели. Например, сменила диван, который часто легче было выбросить в окно, чем разложить, на полноценную кровать. Конечно, теперь она занимала приличную часть комнаты, но каждый раз, заходя в эту самую комнату, Амина чувствовала сердечный трепет – для того, чтоб лечь, нужно просто… лечь. Это счастье.
Из привнесенного в квартиру еще Амина очень радовалась низенькому столику, который стоял посреди комнаты на тоже купленном собственными руками ковре. Чаще всего завтракала и перекусывала девушка на кухне. Полноценно обедать и ужинать дома практически не получалось, но изредка она любила устраивать для себя небольшие посиделки. Посиделки, как дома, только в гордом одиночестве.
В такие дни Амина бросала на пол несколько подушек, расставляла на стол купленные, а иногда, очень редко, но все же случалось – приготовленные своими руками вкусности, ставила кипятиться чайник, мыла и сушила орешки разных видов, в пору абрикосов непременно ставила на стол вазу с фруктами, отдельную посудинку с любимыми финиками, в пиалочку наливала варенья – своего любимого розового, а потом усаживалась в гору этих подушек, окидывала взглядом стол – такой богатый, и на какое-то время возвращалась в мыслях домой, в детство, в счастье.
Местный киевский чай никогда не казался таким, как бакинский. Финики тут тоже другие, в каждом гранатовом зернышке, даже будь они привезены с родины, чувствовался инородный вкус – не совсем такой, как там, но Амина давно смирилась с тем, что как там уже не будет никогда. Но вот такие редкие посиделки ей были необходимы. Как терапия против окончательного зачерствения души.
Свои кулинарные способности сама Амина оценивала не слишком высоко – она танцовщица, а не повар. В том, что танцует хорошо – даже не сомневалась, а вот на ниве кулинарии случалось всякое. Бывало, и пересаливала, и сжигала. Бывало, одновременно. Бывало, выбрасывала результаты трудов прямиком в мусорку, а бывало, получалось настолько хорошо – что и сама ела с удовольствием, и девочкам в Бабочку приносила на пробу.
Они, конечно, по началу принимали с опаской – не зря ведь ее считали дамой эксцентричной и непредсказуемой, с первого взгляда доверия она обычно не вызывает, но постепенно свыклись, и Амина уже с гордостью наблюдала за тем, как увидев ее с пакетом, бабочки тут же выстраиваются в очередь за какой-то вкуснотой.
Сегодня настроение у Амины было просто замечательное – удалось договориться с Миром о худом перемирии на их хорошей войне, неплохо потренироваться, приехать домой полной сил и энергии. Но главное – это, конечно, разговор с родными.
По правде говоря, они уже давным-давно договаривались о том, что Николай Митрофанович с Людмилой Васильевной приедут. Вот только верили в это они приблизительно одинаково мало. Амина понимала, что сильно настаивать права не имеет, в конце концов, куда логичней, да и правильней было бы, навести их она, а у старших Краевских корни были пущены дома, в Краснодаре, очень уж глубоко, что и не удивительно при том, что прожито там тридцать лет с небольшими перерывами, там и внуки, и старший сын.
Поэтому Амина и не позволяла себе слишком уж наседать, но в глубине души надеялась, что все же удастся их к себе заманить. Вариант с посещением Краевских-старших девушка не рассматривала, на то было слишком много причин.
Разгрузив пакет с нехитрым составом любимого блюда Николая Митрофановича, Амина вернулась в гостиную, сбросила платье, запрыгнула в шорты, майку, завязала волосы, чтоб не мешали, потом по плану была ванная, в которой с помощью четырех ватных дисков и пятидесяти миллилитров мицелярной воды с лица был снят макияж – щедрый и стойкий.
Только после окончания всех вышеперечисленных процедур девушка направилась на кухню, набросила фартук, включила телевизор – чтобы что-то шумело фоном, взялась за работу…
***
В Украине считается: сколько хозяек – столько рецептов борща. Столько его вкусов. Столько счастливых или несчастных мужчин, которым борщ одной конкретной женщины предстоит есть и хвалить всю свою полную любви к ней жизнь.
Борщей Амина испробовала не то, чтоб слишком много, но различие действительно чувствовала каждый раз. Кто-то предварительно готовит зажарку, кто-то исповедует здоровый образ жизни и овощи исключительно варит. Кто-то умеет раскрывать цвет свеклы с помощью уксуса, а кто-то докрашивает борщ томатной пастой. Кто-то эту самую свеклу зовет свеклой, а кто-то буряком.
Амина же знала, что такое разнообразие случается не только с борщами. Долма тоже у каждой хозяйки своя.
Ее мама готовила по-своему – больше риса, меньше перца, потому что у папы язва, да и детей перченным не покормишь. Бабушка и зимой, и летом использовала только маринованные виноградные листья – они, мол, всегда мягче и более пряные. Мама же наоборот – предпочитала обрывать и тут же заворачивать. Кто был прав – Амина так за все свое детство и не определилась. С удовольствием уминала оба варианта, искренне хваля. Кто-то ел со сметаной, кто-то с кислым кефиром. Кто-то ложкой с юшкой, а потом еще и вымакивал хлебом, а кто-то выбирал кусочки вилкой.
Свой собственный рецепт Амина так и не придумала, принципиальных вопросов в этом деле для себя не обнаружила, готовила каждый раз по-разному. Каждый раз подглядывала в разные рецепты, меняла пропорции, но Николай Митрофанович всегда, объевшись, откидывался на стуле, тяжело выдыхал и спрашивал – ну как их Аминушка умудряется так вкусно?!
Аминушка тогда смущалась, предлагала добавки, отмахивалась, а на душе чувствовала небывалую гордость, а еще взгляд – всегда ощущала взгляд смеющихся глаз, которые смотрят с любовью, отмечая и ее румянец, и гордясь не меньше, чем она сама.
Сегодня готовить предстояло из маринованных листьев – где в Киеве можно найти свежие Амина понятия не имела, да и искать не собиралась, если честно, фарш – говяжий. Баранину в магазине просто так не найдешь, а свинина, как казалось самой Амине, не просто «жирновата» – а откровенно жирна. Да и дома так никогда не готовили, она несколько раз пыталась, но ей результат не понравился.
Рис был взят вроде бы правильный – круглозерный, зелень тоже, хоть и заплатить за нее пришлось приблизительно так же, как за мясо. Сам процесс приготовления занял около часа – поставить вариться рис, перемолоть фарш, остудить, соединить, туда же лук, специи, а потом крутить. Когда-то Людмила Васильевна сказала, что голубцы крутить легче чисто психологически – берешь капустный лист, заворачиваешь в него ложки две, а то и три фарша – и уже понимаешь, что этим можно почти что наесться. А когда крутишь долму – чувствуешь всю бессмысленность своих трудов. Понимаешь, что потратила на это полдня своей жизни, а съедят миниатюрные голубчики как семечки – даже не заметят…
После этого откровения Амина каждый раз, занимаясь долмой, вспоминала те слова. Вполне законные, наверное, но это если крутить в две или в четыре руки, а у них дома всегда крутили целой толпой – при этом пели песни, разговаривали обо всем на свете и процесс проходил как-то безболезненно, весело.
Сегодня же вместо веселой болтовни мамы и сестер Амина отточенными движениями заворачивала фарш в виноградные листья, слушая музыкальный канал. В принципе, дело тоже шло довольно бодро. Да и для эксперимента требовалось-то чисто символически – приготовить маленькую кастрюльку, сегодня попробовать, а завтра девочкам принести. Они, мягко говоря, удивятся, но, скорей всего, съедят с удовольствием.
